Слушай, анон с климатом, ты меня прямо просветил, спасибо тебе. Я был абсолютно уверен, что там трэш и тижолаэ привазмаганиэ.
Слушай, анон с климатом, ты меня прямо просветил, спасибо тебе. Я был абсолютно уверен, что там трэш и тижолаэ привазмаганиэ.
А до снежников вам там далеко было пилить?
анон, не без того. Просто местные к этому привыкли, они, когда я начинал ездить, плюс-минус электричество-телефон-водопровод жили очень скромно по меркам горожанина и другой жизни не знали. Когда анон был в тех краях в последний раз там вполне прокачались многие вещи - например завелась собственная пекарня делавшая ну совершенно охуенный хлеб (хотя возможно ее цены были для местных дороговаты, но я хз) или стали приезжать легковушки с фруктами-овощами из долины, появилась пара более-менее приличных магазинов с продуктами.
Опять таки сильно зависит от лета и это самое - у нас же потепление климата. Анон в течении 10 лет наблюдал как Эльбрус потихоньку лысел, как снег постепенно поднимался выше и как таяли ледники. Собственно в ту трещину я провалился именно потому, что из-за жаркого лета сошел снег, обнажился голубой лед и трещины которых там до того все годы не было и в помине. Например, анон смутно припоминает, что в конце 80-х чуть ли не на "Кругозоре" это 3 000 м. над у.м. снег уже лежал. На "Мире" (3 500 м над у.м.) - так точно. В последний раз даже на "Бочках" (3 780) - аще ничего не было, сплошные скалы.

Ойген ещё и с Жермоном на Агмарене повоевать успел, многогранный наш. Тогда они ещё не подружились так близко, но выделиться и запомниться Ойген сумел
Труфальдино блин, из Агмарен, лол. BR - если ты это еще читаешь - возьми идею, иначе ж пропадет.

чем дальше тем больше замечаю, что у расчётливых и хладнокровных политиков и интриганов всех возрастов Жермон вызывает неудержимое мимими
А логично, кстати. Вот работаешь ты по долгу службы в основном со сволочами и идиотами, а тут такое. Честный, верный, с работающей головой, при этом верный не абстрактным идеям, а вполне конкретным людям, достойным этой верности (и ни разу этой верностью не злоупотребившим). И до кучи оно еще и на твоей стороне, и манипулировать им если и надо, то только по мелочи и в таких вещах, в которых он все равно на результат не обидится.

Ойген ещё и с Жермоном на Агмарене повоевать успел, многогранный наш. Тогда они ещё не подружились так близко, но выделиться и запомниться Ойген сумел
Труфальдино блин, из Агмарен, лол. BR - если ты это еще читаешь - возьми идею, иначе ж пропадет.
А то. Читаю, записываю, нагло тестирую фаноны на окружающих. Но Труфальдино из Агмарен я не потяну - на стеб таланта не хватит, а всерьез - это так надо политическую матчать прорабатывать, что проще застрелиться оридж написать.

Но вообще я представляю себе это так:
Возвращается Ойген домой из Лаик, на дворе - 385ый год (Ойген же у нас однокорытник Мишеля, и Робер его, заметим, узнал сразу)
Приходит к маркграфу (уже этому или еще предыдущему, не суть), честно рассказывает все, что понял об однокорытниках (будущее Талига, как никак), а маркграф на него смотрит и говорит: слушай, барон, а ты не хочешь пойти Талигу присягнуть напрямую и карьеру там сделать?
Ойген: ЗАЧЕМ?
Маркграф, листая бумаги: Ну понимаешь, че-то у них там странное назревает, Алваро опять же вот помер, а Сильвестр - параноик, Излом опять же надвигается, а эти цивилизованные варвары все нафиг позабывали… А у меня местных проблем хватает.. Ты там не приглядишь за дорогими союзниками? Чтоб у них там не развалилось все к Леворуковой бабушке?
Ойген, тяжко вздыхая: Ну раз надо, значит, пригляжу.
И пошло-поехало

О переправе через реку по льдинам в условиях Старой Придды Цитата из совсем другой книжки, внушившая анону глубокие сомнения
А я думала, цитата будет про Смиллу
«Фрекен Смилла и ее чувство снега», тоже мастерица бегов по тающему льду. Повелительница Волн однозначно.

как Смилла гоняет по льду нехорошего парня ТеркаНочью в Кваанааке я выходила на лед, чтобы принести домой куски льда из талой воды. Ночью лед гостеприимен. У меня нет фонарика, но я бегу словно по ровной дороге. Не то чтобы без труда, но уверенно. Камики цепляются за лед не так, как его сапоги.

Ему не так уж много надо — один-единственный неосторожный шаг, и он упадет, как упал Исайя.

Белые поля, на которых остался лежать снег, образуют в темноте шестиугольники. Мы бежим через Вселенную.

Я раньше его пересекаю край глетчера и спускаюсь вниз. Я хочу отрезать ему путь к моторной лодке. Он не видел и не слышал меня. И все же он знает, что я здесь.

Лед — hikuliaq, новый лед, образовавшийся в том месте, откуда унесло старый. Он слишком толстый, чтобы смогла пройти моторная лодка, и слишком тонкий, чтобы можно было идти по нему пешком. Над ним висит, покачиваясь, белый морозный туман.

Он видит меня или, может быть, просто видит какую-то фигуру и все больше удаляется от берега. Я бегу в том же направлении, но забирая в сторону. Он понимает, что это я. Он понимает, что у него не хватит сил догнать меня.

Судно скрыто в тумане. Он слишком забирает вправо. Когда он интуитивно меняет направление, «Кронос» оказывается в двухстах метрах позади нас. Он потерял ориентацию. Его уводит к открытой воде. Туда, где течение подточило лед настолько, что он стал тонким, словно пленка, словно оболочка вокруг эмбриона, а под ней море — темное и соленое, как кровь, и снизу к пленке прижимается лицо, это лицо Исайи, еще не родившегося Исайи. Он зовет Тёрка. Это Исайя тянет его к себе, или это я обхожу его со стороны, чтобы тем самым заставить его выйти на тонкий лед?

Его силы уже на исходе. Если ты не вырос среди этой природы, она лишает тебя сил.

Лед сломается под ним, может быть, в следующую минуту. Может быть, для него будет облегчением то, что холодная вода сделает его невесомым и затянет вниз. Снизу, даже в такую ночь, лед будет бело-голубым, словно неоновый свет.

Или же он изменит направление и снова побежит вправо, через лед. Сегодня ночью температура упадет и будет снежная буря. Несколько часов он продержится в живых. В какой-то момент он остановится, и холод преобразует его, словно сосульку, — замороженная оболочка вокруг струящейся жизни, пока пульс не затихнет и он не превратится в одно целое с окружающим ландшафтом. Лед нельзя победить.

Возвращается Ойген домой из Лаик, на дворе - 385ый год
А кто кроме Мишеля с ним тогда учился? Аноны, плиз, освежите память у Ойгена и Жермона какая разница в возрасте? И какого возраста текущий маркграф?
Я вообще думаю там разговор был немного другого типа.
М: Интересно вы все рассказываете, барон. Вы о своей дальнейшей карьере задумывались?
О: Полагаю, она будет проходить на Перевалах.
М: Ну на Перевалы мы вас конечно тоже отправим, боевой опыт лишним не будет. Постарайтесь себя там проявить. Но вот скажите, что вы думаете о том чтобы продолжить службу в Талиге.
О: *впадает в глубокую задумчивость, потому что молоденький Ойген еще не научился выдерживать покерфейс так долго и качественно* Но ЗАЧЕМ?
М: Ну например затем, чтобы не учавствовать в тяжбе графа М и барона Ц. *юный Ойген откровенно морщится, потому что тяжба графа М и барона Ц висит над семьей мечом Ракана, нужно типа кого-то поддержать, отмазться ну никак нельзя, а молодому Ойгену мало того что покерфейс еще не прирос, так еще и впрягаться в это дело так неохота* Или чтобы вас не женили на графене У. *молодой Ойген печально вздыхает потому что жениться на младшей графине У ему не хочется, равно как и просто женится*
Маркграф ухмыляется созерцая терзания молодого Ойгена.
М: Зачем вам с вашими талантами распыляться на наши местные дела, когда предвами целый Талиг где вы с вашими умениями легко сможете найти применение. Заодно и посмотрите что и как там происходит, а то у них своя политика от которой мы зависим и вообще Излом на носу, а вы же понимаете что это такое год с хвостиком Излома.
О: Ну раз так, то согласен.


Но Труфальдино из Агмарен я не потяну - на стеб таланта не хватит, а всерьез - это так надо политическую матчать прорабатывать, что проще застрелиться оридж написать.
ооочень жаль. Но может хотя бы подумаете? Можно я к вам в личку поскребусь если что?

с кем-то из Эпинэ Марсель учился, но с Мишелем или нет, не помню

Вроде бы с Арсеном. В 385-м Марселю уже двадцать, для Лаик староват)

Представь - Ойген с наслаждением избавляется от всей этой неудобной одежды, с удовольствием потягивается, находит свои ботинки и ружье, свистит любимой охотничий собаке, и уходит на весь день бродить вверх-вниз по ближайшим горным склонам. Иногда заглядывает в близлежащие деревеньки или на хутора попить свежего молока или разжиться краюхой хлеба и ветчиной, где его встречают с распростертыми объятиями и радуются что наконец-то господин барон вернулись. А то ж вас долго не было, господин барон, у нас тут столько всего произошло - корова родила, дочка замуж вышла, сестра третьего донашивает. И Ойген все это слушает, кивает и сам весь такой расслабленный расслабленный, потому что не надо думать ни за Катершванцев, которым на месте не сидится, ни какую лапшу на уши вешать всем своим работодателям, ни за то что нужно держать марку "бергер замороженный, одна штука".
Арррр! Какая картинка )

Жермон - 359-го года рождения, насчет Ойгена - не знаю.

Возвращается Ойген домой из Лаик, на дворе - 385ый год
А кто кроме Мишеля с ним тогда учился? Аноны, плиз, освежите память у Ойгена и Жермона какая разница в возрасте? И какого возраста текущий маркграф?
Жермон вроде как 359ого, Мишель - 368, значит Ойген 367-369 (однокорытники это все-таки плюс-минус год) - то есть у них 10 лет примерно. Марсель однокорытник Иорама, по той же хронологии, что у меня, он 366ого года, Иорам - 365ого. Теоретически с Ойгеном и Мишелем мог учиться Альберт Ноймаринен (367) и Серж Валмон (368, второй сын Бертрама)
Про маркграфа ничего не знаю.

Я вообще думаю там разговор был немного другого типа.
Одно другому не мешает, анон. Но мне очень нравится идея Ойгена, который работает на благо Талига (ну, или Кэртианы в целом) - просыпается утром, задает себе вопрос (кто у нас лорд и где соль) "Кто у нас нынче благо Талига?", определяется с ответом и гребет в ту сторону.

ооочень жаль. Но может хотя бы подумаете? Можно я к вам в личку поскребусь если что?
Нужно. Потому как ойгенский пост-канонный фанон я уже накурил и пытаюсь понять, как из этого сделать текст и как в него впихнуть Валечку, и в общем я б поговорил на тему с кем-нибудь, кто ойгенов и бергеров курит дольше двух недель.

Не аноны, там не выпуск 385-го, Мишель 363 года, значит в Лаик ушел в 379. И когда интересно наша маловпечатлительная лапушка Робер так насмотрелся на лисика-Ойгена, что даже спустя фиг знает сколько лет вспомнил заматеревшую лисью морду. Мы чего-то не знаем о Робере или Ойген умудрился еще и вояж по Талигу в юнности совершить? Вундерйар как он есть? Ойген тоже где-то между 362-364. Камша говорила что ему 37 но на какой момент - я не помню. Т.е. где-то 362-363 года.

Арррр! Какая картинка )
спасибо анон. Горите вы все как я горю!

о, Ойген рискует оказаться однокорытником Алвы?

о, Ойген рискует оказаться однокорытником Алвы?
Не думаю. Алве сейчас 38, Ойгену - 35. Разница не год.

о, Ойген рискует оказаться однокорытником Алвы?
вай нот, кстати.

Не аноны, там не выпуск 385-го, Мишель 363 года, значит в Лаик ушел в 379.
Значит, в той хронологии, что у меня, таки вранье (еще бы помнить, откуда я ее взял). Почему Эпинэ нет в приложениях!
А вот где Робер успел так впечатлиться при _такой_ разнице в возрасте - очччень интересно. Самое простое, конечно, что Робер был в столице, когда Мишель был в Лаик (хотя с какого бы перепугу?) или на Фабианов день хотя бы и впечатлился по самое не могу тогда. Ну или в армии успели, до того, как Ойгена в гвардию отозвали.

о, Ойген рискует оказаться однокорытником Алвы?
Или Ги Ариго. Или Леонарда Манрика.

Ойген тоже где-то между 362-364. Камша говорила что ему 37 но на какой момент - я не помню. Т.е. где-то 362-363 года.

У меня есть вот этот коммент, честно выловленный на просторах Сети в незапамятные времена:
Кэллиг написал(а) 2009-02-05 в 22:35:
Прошу прощения, что снова вас беспокою. Можно ли у вас попросить некоторую информацию о бароне Ойгене Райнштайнере? Год рождения, где служил и т.п. А также о самом роде Райнштайнеров.

Гемма написал(а) 2009-02-05 в 22:48:
В книге кое-что будет. Ойгену 36-й год. Служил в Бергмарк на перевалах, затем - в Торке, был отмечен Ноймаринен и рекомендован Сильвестру для работы в проблемных зонах (вроде Эпинэ). Формально командовал драгунами, на деле - негласно (для населения, не для губернатора) надзирал за Колиньярами. Дальше - знаете.

Правда, реально непонятно, о каком периоде идёт речь. Но в любом случае Ойгену где-то 36-37, и с Жермоном у них разница лет в 6, а то и меньше. Не в десять лет точно.

И когда интересно наша маловпечатлительная лапушка Робер так насмотрелся на лисика-Ойгена, что даже спустя фиг знает сколько лет вспомнил заматеревшую лисью морду. Мы чего-то не знаем о Робере или Ойген умудрился еще и вояж по Талигу в юнности совершить? Вундерйар как он есть? - Меня тоже этот вопрос дико интригует. Робер называет Ойгена однокорытником Мишеля, а не другом, так что вариант дружбы Райнштайнера и Мишеля Эпинэ в Лаик с последующим приглашением бергера в гости (где на него всё семейство и насмотрится) исключаю. Скорее уж офигевший Мишель, вернувшись из Лаик, взахлёб рассказывал, какой у них в выпуске был отмороженный бергер, всё знает, не всё говорит, ЗАНУДА каких мало. И Робер запомнил. А пересечься им вероятнее в Торке (Робер же, помнится, послужить немного успел, хотя выше теньента не поднялся) Причём, имхо, случайно, ибо Ойген служил с Жермоном на Агмарене, а Жермон ни о каких встречах с Робером не говорит (а он бы запомнил, имхо). А вот если Ойген по делам приехал в другой полк и наткнулся на Робера - возможно.
Типа сидит такой распиздяй-Робер на бревне, страдает над портянкой, которую случайно уронил в котёл с кашей, и такой хладнокровно-леденящий голос за спиной: "Теньент, рекомендую вам немедленно постирать портянку в ближайшем ручье, а в кашу добавить перца и ни в коем случае не сообщать вашим товарищам, что туда упало. На вкусовых качествах каши пребывание в ней портянки не отразится, а вам лишние проблемы ни к чему". Оборачивается Робер, а там весь из себя такой леденящий Ойген бровь поднимает: "А вы, сударь, случайно Мишелю Эпинэ не родственник? Мы вместе в Лаик обучались".
Обменялись ещё парой фраз и разошлись. Но Робер запомнил, ибо попробуй не запомни такое (особенно если столько о нём слышал от брата, а теперь и сам убедился). Кстати, и Жермон говорит, что у Ойгена внешность примечательная, и вообще хрен его забудешь

чем дальше тем больше замечаю, что у расчётливых и хладнокровных политиков и интриганов всех возрастов Жермон вызывает неудержимое мимими
А логично, кстати. Вот работаешь ты по долгу службы в основном со сволочами и идиотами, а тут такое. Честный, верный, с работающей головой, при этом верный не абстрактным идеям, а вполне конкретным людям, достойным этой верности (и ни разу этой верностью не злоупотребившим). И до кучи оно еще и на твоей стороне, и манипулировать им если и надо, то только по мелочи и в таких вещах, в которых он все равно на результат не обидится. - Спасибо, анончик, за шикарный разбор, погладил кинки а насчёт того, что Жермон верен не абстрактным идеям, а конкретным людям - отдельное огромное спасибо, я это так чётко для себя ещё не формулировал теперь знаю, в какую сторону курить отличия Жермона от Робера
Жермон Ариго как живой релаксант для Ойгена, Рудольфа и т.д. - отдельная вкусная тема йа крутой, холодный, умный и расчётливый, я умею забить на эмоции и выполнять свой долг, но у меня есть леопардик, мимими

Правда, реально непонятно, о каком периоде идёт речь. Но в любом случае Ойгену где-то 36-37, и с Жермоном у них разница лет в 6, а то и меньше. Не в десять лет точно.

Ага, оно так и логичнее.

Обменялись ещё парой фраз и разошлись. Но Робер запомнил, ибо попробуй не запомни такое (особенно если столько о нём слышал от брата, а теперь и сам убедился). Кстати, и Жермон говорит, что у Ойгена внешность примечательная, и вообще хрен его забудешь

Скорее всего, так и было - если Ойген для Робера так и остался однокорытником брата, напрямую они вряд ли взаимодействовали.

Жермон Ариго как живой релаксант для Ойгена, Рудольфа и т.д. - отдельная вкусная тема йа крутой, холодный, умный и расчётливый, я умею забить на эмоции и выполнять свой долг, но у меня есть леопардик, мимими

У Рудольфа все же для релакса в первую очередь семья есть. Жена, шестеро детей и уже двое внуков. То есть к леопарду он конечно со всей симпатией и с ним ему работать возможно легче, чем с кучей других, но для него это не совсем в том же ряду, что для Ойгена с Валей.

А я думала, цитата будет про Смиллу
«Фрекен Смилла и ее чувство снега», тоже мастерица бегов по тающему льду. Повелительница Волн однозначно. - К стыду своему, анон, признаюсь, что про Смиллу не читал вообще. Хотя цитата шикарная, реально очень в тему и - имхо - вполне сойдёт за ту же ситуацию с точки зрения Вальки А моя цитата из книги "Александр Невский" С.Мосияша, если интересно

Ещё одну цитату о переправе по движущемуся льду я тоже вспомнил, но там героиня в диком аффекте, а Валька спокоен, как удав.

Ещё одна цитата из совсем другой книжкиУслышав знакомый голос, Элиза отпрянула в глубь комнаты; всадники проскакали мимо окна и остановились у входной двери.

Тысячу жизней прожила Элиза в один этот миг. Дверь спальни выходила прямо на реку. Она схватила ребенка и бросилась вниз по ступенькам. Работорговец увидел ее уже у самого берега, спрыгнул с седла и, окликнув Сэма и Энди, кинулся в погоню за ней, словно гончая за оленем. Элизе казалось, что ее ноги еле касаются земли; секунда – и она уже подбежала к самой воде. Преследователи были совсем близко. Полная той силы, которая появляется у человека, доведенного до отчаяния, Элиза дико вскрикнула и в один прыжок перенеслась через мутную, бурлящую у берега воду на льдину. Такой прыжок можно было сделать только в припадке безумия, и, глядя на нее, Гейли, Сэм и Энди тоже невольно вскрикнули и взмахнули руками.
Огромная зеленоватая льдина накренилась и затрещала, но Элиза не задержалась на ней. Громко вскрикивая, она бежала все дальше и дальше, прыгала через разводья, скользила, спотыкалась, падала… Туфли свалились у нее с ног, чулки были разорваны, исцарапанные ступни оставляли кровавые следы на льду. Но она ничего не замечала, не чувствовала боли и очнулась лишь тогда, когда увидела перед собой смутно, словно во сне, противоположный берег и человека, протягивающего ей руку.

– Смелая вы женщина! – сказал этот человек.

Элиза признала в нем фермера, жившего недалеко от ее прежнего дома.

– Мистер Симз, спасите… умоляю вас… спрячьте меня! (с) "Хижина дяди Тома"

Главный смысл всех цитат - что у Жермона были все основания накидать Вальке по ушам за его пируэты лезть на движущийся лёд реально опасно. И детишкам на севере должны с пелёнок вдалбливать - не суйся на реку в ледоход, а то утопнешь, даже булькнуть не успеешь. Но - спасибо анонам - если речь реально о том времени, когда лёд начинает таять и двигаться, и уже опасен, но ещё не настолько... Это ж круто - для пацанов - бегать по нему, рисуясь своей храбростью. Пока ещё можно. Легко представляю, что маленький Валечка не раз и не два возвращался домой мокрый и обледенелый и получал по заднице ремнём от Вальтера, нотацию с плачем - от Ангелики, и грустно кашлял под одеялком. Но таки да - научился ходить по льду, тем более у него ещё кровь Дома Волн даёт плюспиццот к умению чувствовать реку.
Короче, я просто для себя осознал, что у Вальки реально мог быть такой опыт, и научиться этому можно, и его знаменитая переправа происходила в определённых (несколько менее экстремальных, чем я представлял) условиях. Что есть ура, ибо Валька нормальный парень, а не мерисья. Как-то так
И да, Вальке эта переправа тоже далась нелегко, просто он перед Жермоном выпендривался

И да, Вальке эта переправа тоже далась нелегко, просто он перед Жермоном выпендривался
Помимо выпендрежа - все равно кому-то надо было этим заниматься )

Да и вообще его вылазки в разведку - явно из серии того, что дается нелегко, но "охота пуще неволи". Легко даваться оно не может в принципе никому, но товарищам определенного склада характера без этой нелегкости в жизни чего-то не хватает. То-то Баваар родственную душу почуял )))
Вспоминается цитата из совсем другой книжки и про несколько другую разведку, но чем-то схожим пахнет. Хотя сам персонаж вообще не Валентин ни разу:
"- Трудно сказать. Сначала я хотел доказать, что чего-то стою.
- Ей или себе?
- Сначала себе, потом ей. В первый раз было очень страшно. Как во сне все делал. А теперь я всосался в эту работу. Мне скучно на Земле. Нужно, чтоб мозг постоянно был занят планированием очередной операции, анализом вариантов. Сам драйв - это как праздник, как выпускной экзамен. Несколько часов настоящей жизни. С полной выкладкой после дней и недель подготовки. А неожиданности - это приправа, только придают остроту всему". (с) Шумил

про Смиллу не читал вообще.
Тогда вот еще один мастер-класс от Смиллы о том, как образуется лед:
читать дальшеЭто плотный полярный лед, и сначала все вокруг серое. Узкий канал, который пробивает «Кронос», похож на поток лавы. Льдины, большинство из которых длиной с судно, похожи на слегка приподнятые, разрушенные морозом обломки скал. Это абсолютно безжизненный мир.
Потом солнце скрывается за облаками, и они вспыхивают, как бензин.
Ледяной панцирь образовался в прошлом году в Ледовитом океане. Оттуда он спустился между Шпицбергеном и восточным побережьем Гренландии, обогнул мыс Фарвель и прошел вверх вдоль западного побережья.
Он создан в красоте. В один октябрьский день температура за четыре часа падает до минус 30 градусов по Цельсию и море становится гладким, как зеркало. Оно готовится воссоздать чудо творения. Облака и море сливаются в завесу серого, тяжелого шелка. Вода становится вязкой и чуть розоватой, словно ликер из диких ягод. Синий туман морозного дыма отрывается от поверхности воды и плывет над водным зеркалом. И вода отвердевает. Холод извлекает из темноты моря сад роз, белый ковер ледяных цветов, созданных солеными, замерзшими водяными каплями. Они могут прожить четыре часа, могут прожить двое суток.
В это время кристаллы льда строятся вокруг числа шесть. В разные стороны от шестиугольников, словно в пчелиных сотах из застывшей воды, протягиваются шесть рук к новым ячейкам, которые снова — сфотографированные через цветной фильтр и сильно увеличенные — растворяются в новых шестигранниках.
Потом образуется ледяная крошка, ледяное сало, блинчатый лед, пластинки которого смерзаются в льдины. Лед выделяет солевой раствор, морская вода замерзает снизу. Лед ломается, поверхностное сжатие, осадки и новый мороз делают его поверхность неровной. И в один прекрасный день лед начинает дрейфовать.
Вдали находится hiku — неподвижный лед, континент замерзшего моря, вдоль которого мы плывем.
Вокруг «Кроноса», в том фьорде, который создали не до конца понятные и описанные местные особенности течения, повсюду hikuaq и puktaaq — льдины. Опаснее всего синие и черные куски пресноводного льда — тяжелые и глубоко сидящие, которые из-за того, что они прозрачны, приобретают цвет окружающей их воды.
Лучше виден белый глетчерный лед и сероватый морской лед, окрашенные воздушными включениями.
Поверхность льдин — это пустынный пейзаж, состоящий из ivuniq — скопления льда, нагнанного течением и возникшего в результате столкновения льдин, maniilaq — глыб льда и apuhiniq — снега, превращенного ветром в прочные баррикады.
Тем же ветром созданы на льду agiuppiniq — снежные полосы, вдоль которых едешь на санях, когда на лед опускается туман.
Пока что погода, лед и море позволяют «Кроносу» двигаться вперед. Лукас сейчас сидит в своем «вороньем гнезде», проводя судно по каналам, ищет killaq — полыньи, направляет нос корабля на молодой лед, толщина которого менее тридцати сантиметров, и раскалывает его весом судна. Он движется вперед. Потому что здесь такое течение. Потому что «Кронос» так сконструирован. Потому что у него есть опыт. Но это все только до поры до времени.
Специально оборудованное для плавания во льдах судно Шеклтона «Эндьюранс» было раздавлено паковым льдом в море Уэдделла, «Титаник» потерпел крушение. «Ханс Хедтофт» тоже. И «Протей», когда он пытался спасти экспедицию лейтенанта Гриливо во время Второго международного полярного года. Несть числа потерям в полярном судоходстве.
Сопротивление льда слишком сильно, чтобы стоило стремиться к его покорению. Вот и сейчас я вижу, как в результате столкновения разбились края льдин и возникли двадцатиметровые нагромождения, под которыми лед уходит под воду на глубину тридцать метров. Мороз усиливается. Сейчас, в это мгновение, я чувствую, как море пытается сомкнуться вокруг нас, и лишь случайное, временное соединение разных факторов — воды, ветра и течения — позволяет нам плыть дальше. В ста милях к северу паковый лед стоит стеной, через которую ничто не сможет пробиться. К востоку высятся прочно замерзшие айсберги, отколовшиеся от ледника Якобсхаун. За один год с него сползло тысяча айсбергов, сто сорок миллионов тонн льда, вставшего между нами и землей, как застывшая цепь гор, на расстоянии семьдесят пять морских миль от берега. В любой момент времени на четвертой части Мирового океана есть плавающий лед, пояс дрейфующего льда в Антарктиде составляет двадцать миллионов квадратных километров, вокруг Гренландии и Канады — от восьми до десяти миллионов.
И все же они хотят покорить лед. Они хотят плавать по нему, строить на нем нефтяные платформы и таскать столообразные айсберги от Южного полюса до Сахары, чтобы орошать почву в пустынях.
Есть проекты, в которых меня совершенно не интересуют предварительные вычисления. Пустая трата времени — пытаться рассчитать неосуществимое. Можно попытаться жить со льдом. Нельзя жить против него или пытаться переделать его и жить вместо него.
В чем-то лед такой понятный — вся его история запечатлена на поверхности. Торосы, глыбы, тающий и снова замерзающий лед. Мозаичная смесь льда различных возрастов, большие куски sikussaq — старого льда, созданного в защищенных фьордах, со временем оторвавшегося и выдавленного в море. Теперь из тех облаков, за которые нырнуло солнце, в последних солнечных лучах опускается на землю тонкая пелена qanik — медленно падающего снега.
Между белой поверхностью и моим сердцем протянута нить. Словно это продолжение солевого дерева внутри льда.

И детишкам на севере должны с пелёнок вдалбливать
но только не Смилле.
читать дальшеЯ переобуваюсь в камики. Смотрю под ноги, сосредоточившись только на том, чтобы идти. Как будто я снова ребенок. Мы куда-то направляемся, не помню куда, позади долгая дорога, может быть несколько sinik, я начинаю спотыкаться, я более уже не владею своими ногами, они идут сами по себе, с трудом, как будто каждый шаг — это неимоверно сложная задача. Где-то внутри растет желание сдаться, сесть и заснуть.
Тут моя мать оказывается позади меня. Она все понимает, она уже какое-то время наблюдает за мной. Она, обычно такая молчаливая, говорит, она хлопает меня по голове — полугрубость, полуласка. Какой это ветер, Смилла? Это kanangnaq. Это не так, Смилла, ты спишь. Нет, не сплю, он слабый и влажный, наверное, вскрылся лед.

Сам драйв - это как праздник, как выпускной экзамен. Несколько часов настоящей жизни. С полной выкладкой после дней и недель подготовки. А неожиданности - это приправа, только придают остроту всему
адреналиновый наркоман (с) ВВК /про Рокэ/ kamsha.ru/forum/index.php?topic=1082.msg36530#m...

У Рудольфа все же для релакса в первую очередь семья есть. Жена, шестеро детей и уже двое внуков. То есть к леопарду он конечно со всей симпатией и с ним ему работать возможно легче, чем с кучей других, но для него это не совсем в том же ряду, что для Ойгена с Валей. - Однозначно, анон, не спорю я имел в виду, что релакс будет равным в деловом общении. У Рудольфа ведь тоже не жизнь, а сплошные интеллектуальные шахматы, и с собеседниками он чаще всего именно работает (как решить такой-то вопрос, на что обратить внимание, о чём намекнуть, а о чём молчать в тряпочку, где нажать, где уступить, что мне за это будет). И в такой обстановке иногда пообщаться с чуваком, который точно не имеет никаких тайных умыслов и доверчиво общается просто потому, что ему приятно тебя видеть - имхо, для загруженного по уши герцога таки релакс и мимими
И ещё про отношение Рудольфа к Жермону. Да, Ариго ему однозначно полезен, его стоит поддерживать и с ним определённо имеет смысл работать. Но проскакивает там таки, за всей расчётливостью и поддержкой нужного союзника, ласковое "Ты ж моя пусечка" Рудольф его ещё и просто любит, в чём сам и признавался. К леопардику-то можно себе позволить ещё и просто привязаться, он-то не подведёт

Обменялись ещё парой фраз и разошлись. Но Робер запомнил, ибо попробуй не запомни такое (особенно если столько о нём слышал от брата, а теперь и сам убедился). Кстати, и Жермон говорит, что у Ойгена внешность примечательная, и вообще хрен его забудешь
а вот хрен поймешь почему примечательная. Там такое впечатление чуть ли не на альбиноса намекают. А в сухом остатке - высокий-сильный, наверное долговязый (анон тут немного фанони, но ему Ойген видится таким вот высоким, жилистым, худым и тонкокостным с немного непропорционально длинными руками и ногами), лицо лошадиное узкое и вытянутое, волосы светлые, глаза светлые (но с оттенком я уже запутался то ли светло-серые, то ли светло-голубые), кожа понятное дело бледная, ну и губы тонкие. Усе - ни выдающегося носа, ни там родинки на пол лица, просто белобрысая бледная дылда, разве что у него выражение лица какое-то особенное. Те же близнецы Катершванц описываются почти так же, только у них телосложение более мощное, вот сосбственно и все.

отдельная вкусная тема йа крутой, холодный, умный и расчётливый, я умею забить на эмоции и выполнять свой долг, но у меня есть леопардик, мимими 2009Гемма написал(а) 2009-02-05 в 22:48: В книге кое-что будет. Ойгену 36-й год. Служил в Бергмарк на перевалах, затем - в Торке, был отмечен Ноймаринен и рекомендован Сильвестру для работы в проблемных зонах (вроде Эпинэ). Формально командовал драгунами, на деле - негласно (для населения, не для губернатора) надзирал за Колиньярами. Дальше - знаете.
а какая последняя книжка была выпущена на момент 2009? аноны-олдфаги, помогите.

Меня тоже этот вопрос дико интригует. Робер называет Ойгена однокорытником Мишеля, а не другом, так что вариант дружбы Райнштайнера и Мишеля Эпинэ в Лаик с последующим приглашением бергера в гости (где на него всё семейство и насмотрится) исключаю.
анон, ты не совсем прав. Я не зря про Вундерйар спросил. Не знаю как в Талиге, но в более поздние времена (18 век и дальше) для не бедных, образованных и аристократичных после окончания учебного заведения считалось хорошим тоном бывшему студиозу годик поездить по миру. Кто куда мог тот туда и ехал, конечно же - кто по соседним графствам-землям, кто в Италию, кто еще куда. Называлось это все Вундерйар - год чуда, веселья, удовольствия. Что в этом Талиге - хз. Так что теоретически Ойген вполне мог поехать посмотреть маки Эпине и местную черную Мадону Октавию и заранее отписаться Мишелю что "буду проездом в ваших краях". Это не обязывало волочь однокорытника к себе домой в гости и демонстрировать всей семье, но т.к. они были из одной прослойки и одного выпуска хорошим тоном было как-то обменяться приветствиями и возможно провести один вечер на постоялом дворе. Могли тогда и Роберушку за компанию захватить. Тоже ни к чему не обязывающее знакомство.

И в такой обстановке иногда пообщаться с чуваком, который точно не имеет никаких тайных умыслов и доверчиво общается просто потому, что ему приятно тебя видеть - имхо, для загруженного по уши герцога таки релакс и мимими
А, ну это конечно да.

Анон, ты не совсем прав. Я не зря про Вундерйар спросил. Не знаю как в Талиге, но в более поздние времена (18 век и дальше) для не бедных, образованных и аристократичных после окончания учебного заведения считалось хорошим тоном бывшему студиозу годик поездить по миру. Кто куда мог тот туда и ехал, конечно же - кто по соседним графствам-землям, кто в Италию, кто еще куда. Называлось это все Вундерйар - год чуда, веселья, удовольствия. Что в этом Талиге - хз. Так что теоретически Ойген вполне мог поехать посмотреть маки Эпине и местную черную Мадону Октавию и заранее отписаться Мишелю что "буду проездом в ваших краях". Это не обязывало волочь однокорытника к себе домой в гости и демонстрировать всей семье, но т.к. они были из одной прослойки и одного выпуска хорошим тоном было как-то обменяться приветствиями и возможно провести один вечер на постоялом дворе. Могли тогда и Роберушку за компанию захватить. Тоже ни к чему не обязывающее знакомство.

В Талиге ситуация на тот момент немного другая - после Лаик они же все немедленно разъезжаются родине служить под чутким руководством эров. Часть, конечно, сразу после трех лет оруженосцем бросала службу и страдала фигней в свое удовольствие (тот же Марсель), но это явно было нетипично, в основном народ вполне себе служил. Ойгена, который просто так в свое удовольствие шатается по Талигу, я представляю себе слабо, да и тот же Мишель дома вряд ли часто бывал, на самом деле (понятия не имею, где он служил, но служил же наверняка). То есть теоретически - возможно, но в принципе они где угодно пересечься могли. Хоть в Олларии, когда Ойгена уже отозвали в гвардию, а Робер был в Лаик, хоть в Эпинэ (если Ойгену перед той самой гвардией дали отпуск большой и он дал круг, посмотреть на юга), хоть в Придде, где Робер уже служил.

а вот хрен поймешь почему примечательная. Там такое впечатление чуть ли не на альбиноса намекают.
Мне скорее кто-то вроде Рутгера Хауэра представлялся. Действительно, раз увидишь - не забудешь )

а вот хрен поймешь почему примечательная. Там такое впечатление чуть ли не на альбиноса намекают. - Имхо, тут не столько внешность, сколько общее выражение морды лица и харизма имеются в виду хотя Ойгена умеренным альбиносом, голубоглазым, но очень светлокожим и почти-беловолосым, я представляю легко и охотно Это ж не портрет по городам и весям таскают, а сам Ойген, весь такой леденящий и неотвратимый, как карающий пендель судьбы, всё умеет, всё знает и хрен подкопаешься к нему. И зануден и всезнающ, всех поучает и зараза прав, и луну с неба достанет, заодно отчитав тамошних обитателей за её плохое состояние Хрен забудешь Тем более если бергеры в массе похожи на шумных и прямолинейных Катершванцев, а Ойген весь из себя Штирлиц и Джейм Бонд в одном флаконе "Райнштайнер. Ойген Райнштайнер"

анон, ты не совсем прав. - Да я в общем-то на своей версии не настаиваю так, прикинул, как могло быть. Главное - что Ойген с Мишелем не были друзьями, имхо, раз Робер не в курсе. Мишель, емнип, описывался как весёлый и общительный человек, и едва ли он стал бы скрывать свою дружбу с Ойгеном, тем более от брата, да и с чего скрывать-то? И вообще: если учесть, как Ойген о Жермоне заботится, "друг Мишель", будь они друзьями с Райнштайнером, ни в какую Ренкваху бы не попал, а был бы стукнут по затылку и поперёк седла отправлен в Торку, а Ойген тем временем стоял бы перед Анри-Гийомом и, помахивая папочкой компромата, сухо рекомендовал не затевать заранее обречённого на провал восстания.